Технадзор котельных

Странную пару представляют собой две крупнейшие страны Старого света, даже если не считать огромную азиатскую часть более густонаселенного государства из них. Игравшие столь существенную роль для судеб половины человечества в ходе своей долгой истории многообразные отношения между Россией и Германией всегда отличались удивительным взаимным притяжением и/или отторжением, а, следовательно — в ходе бесконечных фаз чередований — и превалирующей и хронической двойственностью, которая наблюдается в последние несколько лет.

Это уже подчеркивалось весной, после трудоемкого обновления правительства «большой коалиции» в Берлине. Трудоемкого, и об этом стоит немедленно напомнить, в том числе и потому, что две крупнейшие национальные партии, старые соперники, часто при этом выступающие в роли союзников ради обоюдного удобства, едва не были наказаны на последних выборах, проиграв голоса, главным образом, молодому правому образованию, «Альтернатива для Германии», популистскому, выступающему против Европейского союза и решительно симпатизирующему России Владимира Путина, как и другие подобные в Старом Свете.

Особенно тяжелые потери понесла СДПГ, социал-демократическая партия Германии, которой, несмотря на это, вновь доверили министерство иностранных дел, а также вице-канцлерство, в то время как президентский пост ФРГ предстояло занять, разумеется, ее влиятельному представителю Франку-Вальтеру Штайнмайеру (Frank-Walter Steinmeier), до этого занимавшему пост министра иностранных дел, где его сменил коллега по социал-демократической партии Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel). 

Обоих политиков отличала более мирная позиция в отношении России по сравнению с линией, проводимой Ангелой Меркель (Angela Merkel), хотя канцлер, представительница христианско-демократической партии, никогда не выходила за рамки в своей строгости к Москве и никогда не отказывалась от стремления к конструктивному диалогу с Кремлем, пусть и — на данный момент — в рамках западной солидарности. В остальном и в ее партии, ХДС, а еще больше в последнее время в ее баварском «филиале», ХСС, строгая проатлантическая политика никогда не поддерживалась единогласно и бесспорно.

Поэтому неудивительно, что журнал «Шпигель» (Der Spiegel) в мае заговорил даже об «особых отношениях» с Россией, практически сравнивая их (но это было бы явным преувеличением) с традиционными отношениями между Великобританией и Соединенными Штатами. Гамбургский еженедельник задавался, однако, вопросом, не наблюдаем ли мы их закат как раз накануне возобновления большой коалиции, когда канцлер отправилась в Сочи, чтобы в очередной раз попытаться, пусть и явно с несущественным успехом, смягчить расхождения и ослабить напряжение в отношениях с «новым царем».

В ходе своего первого выступления новый министр иностранных дел Германии социал-демократ Хайко Маас (Heiko Maas) осудил «все более враждебную» Россию и исключил любую возможность отзыва западных санкций, о которой, однако, говорил его предшественник. Объяснимое, помимо прочего, распространением на Германию российских кибернетических вмешательств, осуществленных по указанию правительства или без оного, подобное начало вызвало, однако, удивление и замешательство не только в Берлине.

В действительности, если перемена направления уже назревала, то в течение ближайших нескольких месяцев, она должна была проявиться намного заметнее и с противоположным знаком к тому, который был намечен или которого опасались. Это направление определилось и стало все более явственным, пусть и не для всех желанным, после знаменитых яростных нападок Дональда Трампа (Donald Trump) на НАТО, Европейский союз и саму Германию, когда он обвинил их в ряде нарушений в отношении Америки, словно стремясь любой ценой разрушить западный альянс, чтобы облегчить свою самую последнюю попытку прийти к соглашению с Путиным.

Эта попытка до сих пор не дала сколько-нибудь ощутимых результатов, несмотря на то, что происходило на саммите в Хельсинки в июле, исход которого в лучшем случае можно было бы назвать промежуточным, и за этой встречей должны последовать дальнейшие прямые переговоры двух президентов. Если, конечно, постоянно усиливающиеся протесты против американского президента в его стране не ослабят окончательно его позиции и не лишат его в результате свободы действий или не спровоцируют его свержение, невзирая на набравшую полные обороты экономику.

В то же время (и, разумеется, нельзя сказать, что зато) операция, инсценированная Белым домом, вызвала беспрецедентную реакцию со стороны традиционных союзников США и, в частности, того, который играет в целом самую важную роль не только в Старом Свете. Речь идет именно о Германии, являющейся основной опорой частично интегрированной Европы и об излишней, по некоторым оценкам, гегемонии Берлина, по другим оценкам, управляемого с недостаточным усердием, авторитетом и беспристрастностью.

Обвинениям, обрушившимся со стороны Вашингтона на ФРГ, нет числа. Самое старое и, в целом, наименее необоснованное, состоит в том, что Германия слишком мало тратит на оборону, доверяя свою внешнюю безопасность американской военной защите. Берлин также — не без ультиматумов — упрекают в том, что он рискует безопасностью из-за излишней энергетической зависимости от России, что в последнее время усугубляется строительством второго газопровода через Балтийское море.

И это вместо того, чтобы заменить, хотя бы отчасти, российский газ за счет импорта сжиженного газа, который США предлагают понемногу всем европейским странам, и некоторые из них — в отличие от прочих — предпочитают его российскому по политическим причинам, несмотря на его более высокую стоимость. И это, следует добавить, не учитывая, что зависимость импортеров от России уравновешивается зависимостью России от ее клиентов, по меньшей мере, столь же тяжкой по причине постоянного отсутствия адекватных альтернатив в сфере экспорта.

Трамп, недовольно утверждающий, помимо прочего, вопреки всем очевидным фактам, что бывшее Европейское сообщество, а ныне Европейский союз появился на свет 60 лет назад, чтобы вредить американским интересам, до сих пор обвиняет ЕС в систематическом и бесстыдном ущемлении Америки при помощи коварной конкуренции с продукцией США и финансово-экономической практики, которая идет в ущерб платежному балансу США. Отсюда и значительные пошлины, которые недавно были наложены (без каких-либо согласований в ВТО, организации, регулирующей или обязанной регулировать мировую торговлю) на различный экспорт из Европы в Америку, в том числе на популярные и люксовые немецкие автомобили. 

На экономическую проблематику накладывается, наконец, выход Америки в мае этого года из многостороннего соглашения 2015 года по предотвращению ядерного вооружения Ирана, которое, как следует из обвинений Вашингтона, Тегеран не соблюдает. И США наказывают его, налагая санкции и угрожая распространить их в том числе и на предприятия других стран, нарушающих их условия и продолжающих вести торговлю с исламской республикой.

Интересы Германии здесь являются одними из наиболее приоритетных (как, впрочем, и интересы Италии), главным образом, в экономическом, но также и в политическом отношении. И, разумеется, их разделяет Россия, друг и до сих пор союзник Ирана на сирийском фронте, где мирное разрешение длительного и разрушительного конфликта, еще окончательно не угасшего, желательно для всех, как и начало масштабной и дорогостоящей реконструкции.

Берлин поэтому не намерен уступать под натиском и обвинениями Вашингтона и даже в этом вопросе стремится к альянсу и к конкретному сотрудничеству с Москвой, а также хочет согласовать с ней без дальнейших промедлений начало строительства второго балтийского газопровода, в котором принимают участие в том числе и другие европейские предприятия, включая итальянскую компанию ENI.

На повестке тесного диалога с Москвой, который Меркель и ее сотрудники завязали в последние несколько месяцев со своими российскими коллегами при косвенном давлении резких действий и решений США, остается еще множество других вопросов. Прежде всего, это конфликт на Украине, в связи с которым у Берлина есть хорошие основания как верить в успех проходящего между Москвой и Вашингтоном диалога, так и в то же время опасаться его.

Решение может быть достигнуто за счет интересов киевских властей и в ущерб некоторым западным соседям Украины и нарушить допустимые пределы, связанные с принципами международного права и самоопределения народов, которые Запад до сих пор призывает противостоять действиям России и требовать как можно более объективных перемен. Очевидно занимающая менее жесткую, чем США, позицию по этому вопросу, до 27 августа, Германия может оказаться вынуждена в какой-то мере подстроиться под вероятное опережение со стороны Америки, но попробует, вполне возможно, спасти то, что еще можно спасти в своих собственных интересах и в интересах своих европейских партнеров, особенно, при условии достаточной поддержки сильнейших участников этой тесной команды. 

Если можно, таким образом, говорить о вероятном исходе соперничества между Берлином и Вашингтоном, которое не касается исключительно Украины, на данный момент следует отметить, что по конкретным вопросам позиции той и другой стороны остаются, в сущности, близкими. Как и безудержный Трамп, несмотря на свое заискивание (презираемое многими в Америке как таковое) перед Путиным, кажется, почти ничего не получил в ответ в Хельсинки, безмятежная Меркель, похоже, тоже немного получила от «нового царя», помимо скорого согласия на приглашение встретиться с ней в Берлине 18 августа.

После короткой, но важной остановки в Вене (которая, должно быть, не пришлась по душе канцлеру Германии), сделанной ради посещения свадьбы министра иностранных дел Австрии, где президент России даже танцевал с невестой, членом популистского, пророссийского правительства, Путин, как представляется, не дал Меркель никаких обещаний, кроме того, чтобы не отрезать окончательно Украину от транзита газовых поставок в Центральную и Западную Европу. Это обещание, вероятно, не очень дорого стоит и в целом остается неопределенным.

Обоснованно ли будет предположить, что в Кремле хотят лучше понять, в диалоге с каким собеседником можно получить большую выгоду и пойти при этом на меньшие уступки, и в целом, какой выбор предпочтительнее, учитывая также эволюцию отношений между двумя противостоящими сторонами? Вероятно, да, в том числе и потому, что никто не знает, какая судьба ждет Трампа и его внешнюю политику, находящуюся на кону на внутреннем фронте. 

С другой стороны, уже давно происходит целый ряд контактов на самых разных уровнях, это значительный, но неявный кропотливый дипломатический труд, сопровождающийся нормальными схватками, исход которых, а также и процесс, остаются неизвестными. Меркель, к примеру, в июле еще раз встретилась с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, но принимала также и генерала Валерия Герасимова, начальника генерального штаба российской армии, с которым могла затронуть не одну тему: от неизменно шаткого режима перемирия на Донбассе до предложенной отправки на эту территорию голубых касок ООН, от повторяющихся и вызывающих беспокойство военных учений России и Атлантического альянса на территории Европы до сложных военно-политических вопросов в Сирии.

Не говоря уже о том, что касается вызывающего наибольшие опасения вооружения, вопрос о котором поднимается, пусть и не в открытой форме, возможно, в самом впечатляющем событии года, по крайней мере, для Германии — новом выступлении Хайко Мааса (Heiko Maas) спустя несколько дней после берлинской встречи Меркель и Путина. В статье, опубликованной экономическим ежедневным изданием «Хандельсблатт» (Handelsblatt) министр иностранных дел вышел далеко за пределы, очерченные его предшественниками из социал-демократов, практически возвещая о переосмыслении, если не о разрушении, уже устаревших связей с Соединенными Штатами.

Он сделал это, обвиняя без обиняков действующую американскую администрацию в том, что она презирает солидарность с европейскими союзниками и нарушает их интересы, заставляя их самостоятельно заботиться в том числе и об их собственной безопасности. То есть, в сущности, вынуждает их обзаводиться адекватным военным аппаратом, а также создавать автономную финансовую систему, независимую от той, которой они пользовались до этого времени совместно с США и от которой стремятся отказаться также Россия, Китай и другие крупные государства. Все это вписывается в картину нового многополярного мирового порядка, который уже устанавливается в международной реальности.

Одним словом, это предложение полной независимости от гегемонии, пусть даже только в западном поле, сохраняющейся мировой сверхдержавы, которая уже ведет себя, впрочем, далеко не на уровне для подобной роли, в чем Маас жестко упрекает Трампа и его эгоистичную программу «Америка первым делом». Остается, однако, понять, идет ли речь только о предложении или о практическом направлении со всей его революционностью для всего немецкого правительства и поддерживающих его политических сил. 

В Берлине и его окрестностях уже говорят о новой стратегии, явно преуменьшая непосредственную отстраненность Ангелы Меркель, которая, как представляется, не одобряет тон, избранный ее коллегой. Сама канцлер, в конце концов, увенчала в последние несколько месяцев свою полноценную критику в адрес Трампа обращенным к европейцам призывом взять, наконец, свою судьбу в свои руки.

В поддержку выступления Мааса, на всякий случай, не замедлили ответить из Парижа президент Франции Эммануэль Макрон (Emmanuel Macron) и министр финансов Брюно Ле Мэр (Bruno Le Maire), сделавшие в своем послании особое ударение: последний не забыл громогласно заявить, что Старый свет не может смириться с ролью вассала. А новый глава международного ведомства Германии вернулся к своим обязанностям, прежде чем отправиться в Турцию на переговоры с другим раскаявшимся вассалом Америки, выступая на этот раз за отзыв санкций, направленных против России. Реакцию последней все теперь будут ждать с большим интересом.